репортаж с петлей на шее

"Скорая" ехала медленно. Был вечерний "час пик". Я, конечно, не хотела в 52-ую больницу, а хотела рядом с домом - в 59-ую, но, увы.
В реанимации дежурил красивый седовласый кардиолог, грубый, как и полагается.
"Раздевайся!" В другое время я бы с радостью, но тут так много посторонних...
"Колготки стаскивай!"
Раз-раз, прикрепили щупы к ногам и присоски к грудной клетке. (Хорошо, что я надела красивый бюстгалтер.)
И через секунду седовласый разочарованно сказал:
- Вы не наша больная, в реанимации вам делать нечего. У вас просто стенокардия напряжения. В отделение! В койку! Уколы-таблетки.
Меня уложили на каталку и со свистом повезли в отделение бесконечными подземными переходами.
В отделении (это была терапия, так как в кардиологии, а их тут несколько, все было забито) в палате на шесть персон меня приняли очень радушно. Сказали: " Слава Богу, что молодая!" Новые палатные подруги сообщили, что на моем месте лежала очень тяжелая больная, в полубезумии, и что сейчас она лежит в коридоре, поскольку в палате таким не место.
В сумке я нащупала сморщенную грушу и слопала ее даже не помыв под краном, так как не ела целый день.
Тут же пришел дежурный врач - он был красив и молод. Вот что мне нравится в больницах - это красивые доктора. Послушал сердце, насыпал щедрую горстку лекарств.
И сразу начали звонить домашние в полуобмороке. Поскольку в "скорую" я попала из поликлиники, куда просто ушла, потому что неважно себя чувствовала, они были недовольны, что я пропала в неизвестном направлении. "Зачем легла куда попало по скорой!?"
Поздно вечером приехал сын и принес тапочки, полотенца, и всякое такое.
Утром я ее увидела, женщину, которая лежала на моем месте. Около ее кровати сидел ее сын, чуть за тридцать, лысоват. Он сосредоточенно вытирал матери задницу.
И что-то ей говорил. Она внимала.
Любопытно, что когда его не было, она кричала на весь коридор: "Тая! Надя! Марина! Я падаю! Да подойдите же кто-нибудь!" И хулигански сползала с постели. Но при сыне вела себя отменно.
И так продолжалось все тринадцать дней, которые я провела в больнице. Мать его тяжело умирала, он бросил работу и вот уже год за ней ухаживал. По профессии этот парень, а звали его Павлик, был травник. Он много знал, много рассказывал про травы, но спасти мать не мог. У нее была очень сложная болезнь.
Другие коридорные больные тоже были из самых тяжелых. Но из них никто не умер, пока я лежала в больнице, умирали другие.
Процент смертности в городских больницах довольно высокий - сюда доставляет "скорая", а это всегда стрем и запущенные случаи.
Но как ни странно, в основном, всех спасают и выхаживают. Реанимация у нас классная.
В отделении никто не грубит, не хамит и денег не вымогает. Если пытаешься сунуть деньги - не берут. Если угощаешь шоколадом, фруктами - другое дело. Чайку попьют за твое здоровье. Трут и убирают палаты и коридор целыми сутками. Молодые девушки-санитарки.
Я поражена до глубины души.
Удивилась страшно увидев, как утром молоденькая медсестричка, которая ставит капельницы и делает вливания, пришла в шикарной шубе. Просто я хочу сказать, что все это вранье, что москвичи не хотят работать на тяжелой работе, да к тому же, малооплачиваемой. Девушка это, Оксана, явно была не из бедной семьи и работала весьма вдохновенно. Ручки золотые.
Еще более я поражена тем, что местные врачи умеют думать. Прежде чем подтвердить мой диагноз, поставленный седовласым реаниматором, молодой палатный врач, Надежда, заставила меня пройти обследование желудка, предполагая, что одышка может быть вызвана, скажем, грыжей пищевода. Она мне сказала: "Вот вы таскали на плече велосипед весом пятнадцать килограммов, а это может вызывать грыжу". Никак не хотели мне верить, что у меня забарахлило сердце, мол, слишком хорошо выглядите.
В общем, лечили.

Познакомилась с группой молодых инфарктников мужеского полу. Все они стали очень за собой следить после перенесенного инфаркта и регулярно ложиться сюда на профилактический ремонт. Очень уважительно отзывались о стентах - это такие расширители, которые ставят в коронарные сосуды. Операция довольно простая: через сосуды в паховой области вводят эти стенты и они сами добирают до того места, которое следует расширить. Все занимает один-два дня. Американцы поставили стенты 20 миллионам граждан. У нас это только начинается. Деньги за стенты у нас дерут нещадно: 270 тысяч рублей. За эти же бабки стенты можно поставить в Израиловке и в Германии. И, конечно. их надо ставить до инфаркта, а не после. Однако я заметила, что в России в кардиологии больной, который явился по скорой без инсульта или без инфаркта - это не больной, а симулянт. Тебя начинают уважать только после первого перенесенного инсульта или инфаркта.
Ну, в общем, в русских людях я не разочаровалась, полежав в обычной городской больнице.
Клевые мужики. Нормальные тетки.
А! Вот еще: я похудела на четыре с половиной кг! На воле так старалась, и никак. А в больнице - мгновенно. Вот что значит - здоровая низкокалорийная еда! Правда, муж сварил мяса и принес мне, все переживая, что вдруг оно жесткое, но от мяса-то не толстеют!
Короче, когда я очередной раз перетружусь, то, пожалуй, лягу в обычную городскую больницу. Похудею. Сюжетов наберусь.
Намеренно не пишу про негатив. Его очень мало. Положительные впечатления перевешивают.